|
___ Между тем, во многих карманах были наготове перевернутые бинокли презрения. И каждый второй уже насладился этой порочной игрушкой, с победоносной улыбкой наблюдая, как мы берем пиво, пряча под полой второй ингредиент заклинания.
___ Объяснять, что только так возможно поднять со дна затонувшую Атлантиду, было некому. Море цвета ерша.
___ Зато мы бесконечно долго наблюдали, как косяки летучих рыб, игнорируя привычные этому миру траектории, по-прежнему стремятся к огню. Уродцы, рождающиеся только в теплых морях.
Расцвеченный экватором перламутр тщедушного тельца и огромные плавники-крылья.
___ Хотя... Чем ясноглазость “Жигулевского”, сдобренного водкой, хуже ядовитого янтаря дешевых леденцов, от которых язык то синий, то фиолетовый, то зеленый ?
___ А предутренний пляж - всегда наощупь, всегда невнятица теней и воспоминаний. Смятые простыни, запах гниющих водорослей и мужского семени. Да размытый след на сером песке там, где без всплеска ушло в черную глубину чудовище, которого никто никогда не видел. Еще - скомканные прибоем шпаргалки Данте, черновики “Божественной комедии” - пустые спирали наутилуса, навсегда оставленные моллюском. Там, в темноте, пахнущей мертвым морем, свои привидения. Тень Гериона планирует со спирали на спираль, и цветет огненный куст гордеца Одиссея. Путешествие кончилось.
___ И откуда я знаю, КТО смеялся, наделяя крыльями мотыльков и рыб, предвкушая их бессмысленный танец и заранее благословляя каждое лживое солнце, будь то фонарь в сетях рыбаков или свеча на столике ночного кафе.
|
