Рай
(не вполне ясная этимология русского слова связывается с авестийским "богатство, счастье" и древнеиндийским "дар, владение"; парадиз - греческое "сад, парк", от древнеиранского "отовсюду огороженное место"; из греческого - латинское paradisus и обозначение рая во всех западноевропейских языках)

- в христианских представлениях место вечного блаженства, обещанное праведникам в будущей жизни. С точки зрения строгой теологии и мистики о рае известно только одно - что там человек всегда с богом (раскаявшемуся разбойнику Христос обещает не просто рай, но говорит: "ныне же будешь со мною в раю", Евангелие от Луки 23, 43); он соединяется с богом, созерцает его лицом к лицу (то, что на латыни схоластов называется visio beatifica, "видение, дарующее блаженство"). Возможности человеческой фантазии блаженство рая заведомо превышают: "не видел того глаз, не слышало ухо, не приходило на сердце человеку, что приготовил бог любящим его" (Новый завет, "Первое послание к коринфянам" 2, 9 - переосмысленная цитата из Ветхого завета, Книга пророка Исайи 64, 4). Новый завет (в отличие от Корана) не дает наглядных и чувственных образов рая (джанны в исламе), но или чисто метафорическую образность притч о браке, о брачном пире и т.п. (Новый завет, Евангелие от Матфея 25, 1-12; Евангелие от Луки 14, 16-24 и др.), или формулы без всякой образности вообще (например, "войти в радость господина своего", Новый завет, Евангелие от Матфея 25, 21), дающие понять что самая природа человека и его бытие "в воскресении" радикально переменятся ("в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают как ангелы божии на небесах", Новый завет, Евангелие от Матфея 22, 30; "мы теперь дети бога, но еще не открылось, что будем; знаем только что, когда откроется, будем подобны ему, потому что увидим его, как он есть", Новый завет, Евангелие от Иоанна 3, 2). Еще путь Данте по раю в конечном счете ведет к узрению троицы ("Рай", XXXIII). ___ Что касается мифологизирующей, реально опредмечивающей разработки образов рая в христианской литературной, иконографической и фольклорной традиции, то она идет по трем линиям: рай как сад, рай как город, рай как небеса. Для каждой линии исходной точкой служат библейские или околобиблейские тексты: для первой - ветхозаветное описание Эдема (Ветхий завет, Бытие 2, 8 - 3, 24); для второй - новозаветное описание Небесного Иерусалима (Новый завет, "Откровение Иоанна Богослова" 21, 2 - 22, 5); для третьей - апокрифические описания надстроенных один над другим и населенных ангелами небесных ярусов (начиная с "Книги Еноха Праведного"). Каждая линия имеет отношение к человеческой истории: Эдем - невинное начало пути человечества, Небесный Иерусалим - эсхатологический конец этого пути, напротив, небеса противостоят пути человечества, как неизменное - переменчивому, истинное - превратному, ясное знание - заблуждению, а потому правдивое свидетельство - беспорядочному и беззаконному деянию (тот же Енох ведет на небесах летопись всем делам людей от начальных до конечных времен). Эквивалентность образов "сада" и "города" для архаического мышления выражена уже в языке (славянское "град" означало и "город" и "сад, огород", аналогия: градарь, "садовник", вертоград, немецкое Garten, "сад"). Они эквивалентны как образы пространства "отовсюду огражденного" (аналогия: этимология слова "парадиз") и постольку умиротворенного, укрытого, упорядоченного и украшенного, обжитого и дружественного человеку - в противоположность "тьме внешней" (Новый завет, Евангелие от Матфея 22, 13), лежащему за стенами хаосу (аналогия: оппозиция миров Мидгард - Утгард в скандинавской мифологии). ___ Огражденность и замкнутость Эдема, у врат которого после грехопадения Адама и Евы поставлен на страже херувим с огненным мечом (Ветхий завет, Бытие 3, 24), ощутима тем сильнее, что ближневосточных климатических условий сад - всегда более или менее оазис, орошаемый проточной водой (Ветхий завет, Бытие 2, 10; аналогия: проточная вода как символ благодати в "Псалтире" 1, 3) и резко отличный от бесплодных земель вокруг, как бы миниатюрый мир со своим особым воздухом (в поэзии сирийского автора 4 века н.э. Ефрема Сирина подчеркивается качество ветров рая, сравнительно с которыми дуновения обычного воздуха - зачумленные и тлетворные). Поскольку Эдем - "земной рай", имеющий географическую локализацию "на востоке" (Ветхий завет, Бытие 2, 9), в ареале Северной Месопотамии (хотя локализация эта через понятие "востока" связана с солнцем и постольку с небом, поскольку восток - эквивалент верха), заведомо материальный, дающий представление о том, какой должна быть земля, не постигнутая проклятием за грех Адама и Евы, мысль о нем связана для христианства (особенно сирийского, византийского и русского) с идеей освящения вещественного, телесного начала. Тот же Ефрем, опираясь на ветхозаветное упоминание четырех рек, вытекающих из Эдема (Ветхий завет, Бытие 2, 11), говорит о водах рая, таинственно подмешивающихся к водам земли и подслащивающих их горечь. В легенде о деве Марии и о святых (от повара Ефросина - ранняя Византия - до Серафима Саровского, Россия, 18-19 века) возникает мотив занесенных из рая целящих и утешающих плодов, иногда хлебов (эти яства, как и воды у Ефрема, символически соотнесены с евхаристией, "хлебом ангелов" - недаром в житии Ефросина плоды кладут на дискос - и стоят в одном ряду с Граалем). В качестве места, произращающего чудесные плоды, рай можно сопоставить с садом Гесперид в греческой мифологии и с Аваллоном в кельтской мифологии. В "Послании архиепископа Новгородского Василия ко владыке Тверскому Федору" (14 век) рассказывается, что новгородские мореплаватели во главе с неким Моиславом были занесены ветром к высоким горам, за которыми лежал рай, на одной из гор виднелось нерукотворное изображение "Деисуса" (Христос, дева Мария, Иоанн Креститель), из-за гор лился необычайный свет и слышались "веселия гласы", а к горам подходила небесная твердь, сходясь с землей. Секуляризация темы рая как сада в западноевропейском искусстве, начиная с позднего северного средневековья, идет по линии чувствительной идилии среди зелени, с натуралистическим изображением цветов, источника, грядок и т.п.; позднее сад все больше превращается в лес, на подаче которого оттачивается чувство ландшафта. ___ Линия рая как города имеет за собой очень древние и широко распространенные представления о "круглых" и "квадратных" святых городах (аналогия: "квадратный Рим", основанный Ромулом), отражающих своим геометрически регулярным планом устроение вселенной ("круг земель"); рай как сад, сближаясь и в этом с раем как городом, тоже мог давать в плане правильный круг (как на миниатюре братьев Лимбург в "Богатейшем часослове герцога Беррийского", начало 15 века). Новозаветный Небесный Иерусалим квадратен; каждая сторона этого квадрата имеет по 12000 стадий (около 2200 километров), то есть ее протяженность представляет собой результат умножения чисел 12 (число избранничества и "народа божьего" - Двенадцать сыновей Иакова, Двенадцать апостолов) и 1000 (полноты, космического множества); стороны ориентированы строго на 4 страны света, выявляя мистическое тождество срединного города и круга земель, причем каждая из них имеет по трое ворот, показывая на каждую страну света образ троицы (Новый завет, "Откровение Иоанна Богослова" 21, 13-16). Материалы, из которых выстроен город, светоносны; они уподобляются то "чистому золоту" и "прозрачному стеклу" (аналогия: соединение золота и стекла в технике христианских искусств - византийской мозаики и западноевропейского витража), то 12 самоцветам из нагрудного украшения, кроторое должен был носить древнееврейский первосвященник, то жемчугу, символизировавшему духовный свет (Новый завет, "Откровение Иоанна Богослова" 21, 11; 18-21). Поскольку весь город осиян "славой божией", сходной с ясписом, и освящен реальным присутствием бога, он уже не нуждается в храме как особом святом месте. Истекающая от престола бога "река воды жизни" (Новый завет, "Откровение Иоанна Богослова" 22, 1-2), еще раз обнаруживают в Небесном Иерусалиме черты сада Эдема. В ирландском "Видении Тнугдала" (середина 12 века) образ рая как города подвергается утроению: иерархия Серебряного города, Золотого города и Города драгоценных камней, соответствующая иерархии населяющих эти города святых. Если новоевропейская секуляризация темы рая как сада вела к идеализированному образу природы, то есть к идеологии натурализма, то секуляризация рая как города вела к идеализированному образу общества и цивилизации, то есть к идеологии утопии (урбанистические фантазии, начиная с позднего Возрождения; "Город Солнца" Т.Кампанеллы, "Христианополис" И.В.Андрэе, где связь с новозаветным прототипом особенно очевидна, и т.п.). ___ Напротив, рай как небеса есть принципальная противоположность всего "земного" и, следовательно, тренсцендирование природы и цивилизации. Конкретные образы, в которых воплощалась эта тема, заданы той или иной космологией; в ранних или низовых текстах - ближневосточной (небеса, надстроенные над плоской землей), но обычно аристотелевско-птолемеевской (концентрические сферы вокруг земного шара, сфера Луны как граница между дольним миром тления и беспорядочного движения и горним миром нетления и размеренного шествия светил, огневое небо Эмпирея, объемлющее прочие сферы и руководящее их движением, как абсолютный верх космоса и предельное явление божественного присутствия). Во втором случае христианская фантазия имела языческий образец - "Сновидение Сципиона" из диалога Цицерона "О государстве", рисующее блаженный путь отрешенной от земли и тела души к звездам. Мифологический словарь. С.С.Аверинцев

Здесь Вы можете перейти к сайтам: Гражданское общество Город без наркотиков Тур-Экспресс Страницы радиоведущей Ближе к классике Кинокаталог "Лузитания" При подготовке материалов сайта используется информационно-аналитическая программа "Ойкос". "Ойкос" - самый быстрый доступ к информации! Сайт создан в системе uCoz