Ад
(преисподняя [латинское (locus) infernus, "нижнее место", отсюда итальянское Inferno, французское l'Enfer, немецкое Holle, английское Hell, "место сокрытия", аналогия: древнескандинавское hel - Хель], пекло (в славянских языках, например польское pieklo, буквально - "смола")

- в христианских представлениях место вечного наказания отверженных ангелов и душ умерших грешников. ___ Представления об аде (противопоставляемом раю), имеющие своими предпосылками формирование понятий о дуализме небесного и подземного, светлого и мрачного миров, о душе умершего (резко противопоставляемой телу) - в сочетании с возникновением идеи загробного суда и загробного воздаяния - сравнительно позднего происхождения. В дохристианскую эпоху наглядно-материальные, детализированные картины потусторонних кар, которые описывались как подобные земным пыткам и казням, но превосходящие их, присуща не только мифологии, связанной с египетским культом Осириса, или проникнутым дуализмом древнеиранским религиозно-мифологическим представлениям, но и философской "мифологии" пифагорейцев и Платона (аналогии: видение Эра в "Государстве" Платона). В канонических ветхозаветных текстах подобные мотивы практически отсутствуют (Шеол). В каноне Нового завета предупреждение об угрозе страшного суда и ада занимает важное место, но чувственная детализация адских мучений отсутствует. Состояние пребывающего в аду описывается не извне (как зрелище), но изнутри (как боль); упоминания об аде в притчах Иисуса Христа рефреном замыкаются словами: "там будет плач и скрежет зубов" (Новый завет, Евангелие от Матфея 8, 12; 13, 42 и 50; 22, 13; 24, 51; 25, 30). Ад определяется как мука вечная (Новый завет, Евангелие от Матфея 25, 46), "тьма внешняя" (Новый завет Евангелие от Матфея 8, 12 и др.; по-церковнославянски "тьма кромешная"). Пребывание в аду не вечная жизнь, хотя бы в страдании, но мука вечной смерти; когда для него подбирается метафора, это не образ пытки, а образ умерщвления (осужденного раба из притчи "рассекают", Новый завет, Евангелие от Матфея 24, 51), а сам страждующий в аду сравнивается с трупом [ветхозаветные слова о трупах отступников - "червь их не умрет, и огонь их не угаснет", Ветхий завет, Книга пророка Исайи 66, 24 (аналогии: Геена как синоним ада) трижды повторены Иисусом Христом об отверженных в аду: Новый завет, Евангелие от Марка 9, 44, 46, 48). Наиболее устойчивая конкретная черта ада в Новом завете - это упоминание огня, символический характер которого выявлен через очевидную цитатность соответствующих мест: уподобление ада "печи огненной" (Новый завет, Евангелие от Матфея 13, 42) соотносится с контекстом популярных легенд о каре, которой были подвергнуты Авраам и гонители трех отроков, а образ ада как "озера огненного и серного" (Новый завет, "Апокалипсис" 20, 10; 21, 8; уже в кумранских текстах ад назван "мраком вечного огня" и говорится о наказании "серным огнем") - с образностью ветхозаветного повествования о дожде огня и серы над Содомом и Гоморрой (Ветхий завет, "Бытие" 19, 24). Символика огня получает особенно глубокие измерения, поскольку огонь - это метафора для описания самого бога: Яхве - "огнь поядающий" (Ветхий завет, Второзаконие 4, 24 цитируется в Новом завете - Послание к евреям 12, 29); явление духа святого - "разделяющиеся языки, как бы огненные" (Новый завет, Деяния апостолов 2.3); причастие сравнивается в православных молитвах с огнем, очищающим достойных и опаляющим недостойных. Отсюда представление, что по существу нет какого-то особого адского огня, но все тот же огонь и жар бога, который составляет блаженство достойных, но мучительно жжет чуждых ему и холодных жителей ада (такова, например, интерпретация сирийского мистика 7 века Исаака Сириянина). Такое понимание ада не раз возрождалось мистическими писателями средневековья, а в новое время художественной и философско-идеалистической литературой (вплоть до Ф.М.Достоевского в "Братьях Карамазовых" и Ж.Бернаноса в "дневнике сельского кюре"). ___ Однако одновременно создаются чувственно-детализированные картины ада и адских мучений, рассчитанные на устрашение массового воображения. Ад рисуется как застенок божественной юстиции, в котором царствует сатана с бесами (чертями) в роли усердных палачей; как место чувственных пыток, применяемых за различные категории грехов по некоему потустороннему уголовному кодексу (причем в соответствии с духом архаического судопроизводства виновный терпит кару в погрешившем члене своего тела, вообще род наказания наглядно отвечает роду преступления: клеветники, грешившие языком, за язык и подвешены; лжесвидетели, таившие в устах ложь, мучимы огнем, наполнившим их рот; ленивцы, в неурочное время нежившиеся в постели, простерты на ложах из огня; женщины, вытравлявшие плод, обречены кормить грудью жалящих змей и т.д.). Эти подробности в изобилии содержатся в многочисленных апокрифах и "видениях" - от раннехристианского "Апокалипсиса Петра" (начало 2 века) и "Апокалипсиса Павла" различные слои текста от 2 или 3 веков до 5 века) до византийского "Апокалипсиса Анастасия" (11 или 12 века), западноевропейского "Видения Тнугла"(середина 12 века, позднейшие переработки). ___ Эта тысячелетняя литературно-фольклорная традиция, содержавшая актуальные отклики на условия народного быта, но консервативная в своих основаниях, уходит своими корнями в дохристианскую древность; она унаследовала топику позднеиудейских апокрифов (например, "Книги Еноха" 2 век до н.э.), направление которых непосредственно продолжила, но переняла также и мотивы языческих (греческих, особенно орфических, отчасти египетских) описаний загробного мира. Уже само слово "ад" (легитимированное греческим текстом Библии как передача еврейского "шеол") образовало мост между христианскими понятиями и языческой мифологией аида; характерно, что в византийских проповедях (например, у Евсевия Кесарийского, 3-4 века) и гимнах (у Романа Сладкопевца, конец 5-6 века) на сошествии во ад (Иисуса Христа), а также в византийской иконографии фигурирует олицетворенный Аид, совещающийся с сатаной, созывающий для борьбы свою рать, держащий грешников на своем лоне, которое являет собой дьявольскую травестию лона авраамова. Популярные перечни, приводящие в систему казусы преступления и возможности наказания, переходили, чуть варьируясь, из века в век, из эпохи в эпоху, из одной этнической, культурной и конфессиональной среды в другую; и это относится не только к ним. Так, мотив дарования грешникам сроков временного отдыха от мук ада, характерный для расхожей послебиблейской иудаистической литературы, встречается и в христианских апокрифах (например, в византийских и славянских рассказах о хождении богородицы по мукам), где сроки эти переносятся с субботы на время между страстным четвергом и пятидесятницей. Логическое упорядочение представлений об аде порождало (для средневекового религиозного сознания) некоторые затруднения в согласовании, во-первых, отнесения окончательного приговора грешной душе к эсхатологическому моменту страшного суда с представлением о том, что душа идет в ад немедленно после смерти грешника; во-вторых, бестелесности души с материальным характером мучений; в третьих, предполагаемой неминуемости ада для всех нехристиан с невинностью младенцев, умерших некрещенными, или праведных язычников. Ранние христиане воспринимали любое (кроме райского) состояние души до страшного суда как принципиально временное; лишь в последствии, когда сложилась статичная картина универсума с раем вверху, адом внизу и стабилизировавшимся на иерархической основе "христианским миром" посредине, этот принцип временности был забыт (что выявилось, между прочим, в конфессиональной полемике по вопросу о чистилище). Но в средние века полагали, что муки ада ныне - лишь тень мук, которые наступят после страшного суда, когда воссоединение душ с воскресшими телами даст и аду и раю окончательную полноту реальности. Попытка разрешить третье затруднение побудила постулировать (в католической традиции) существование преддверия ада - лимба, где пребывают невинные, но не просвещенные благодатью христианской веры души, свободные от наказаний. Все эти мотивы получили поэтическое выражение в "Божественной комедии" Данте (часть 1-я - "Ад"). Он изображает ад как подземную воронкообразную пропасть, которая, сужаясь достигает центра земного шара; склоны пропасти опоясаны концентрическими уступами, "кругами" ада (их девять), в каждом круге мучаются определенные категории грешников. В дантовом аде протекают реки античного аида, образующие как бы единый поток, превращающийся в центре земли в ледяное озеро Коцит; Харон, перевозчик душ умерших античного аида, в дантовом аде превратился в беса; степень наказания грешникам назначает Минос (один из судей античного аида), также превращенный у Данте в беса. В девятом "круге", на самом дне ада, образованным ледяным озером Коцит, посредине, в самом центре вселенной, - вмерзший в льдину Люцифер, верховный дьявол, терзает в своих трех пастях главных грешников ("предателей величества земного и небесного"). Систематизированная "модель" ада в "Божественной комедии" со всеми ее компонентами - четкой последовательностью девяти кругов, дающей "опрокинутый", негативный образ небесной иерархии, обстоятельной классификацией разрядов грешников, логико-аллегорической связью между образом вины и образом кары, наглядной детализацией картин отчаяния мучимых и палаческой грубостью бесов - представляет собой гениальное поэтическое обощение и преобразование средневековых представлений об аде. ___ Понятия, близкие аду: греческий Тартар; индуистский, буддийский Нарака; китайский Диюй; мусульманский Джаханнам. Мифологический словарь. С.С.Аверинцев

Здесь Вы можете перейти к сайтам: Гражданское общество Город без наркотиков Тур-Экспресс Страницы радиоведущей Ближе к классике Кинокаталог "Лузитания" При подготовке материалов сайта используется информационно-аналитическая программа "Ойкос". "Ойкос" - самый быстрый доступ к информации! Сайт создан в системе uCoz