АЛЬПЕНГОЛЬД
(Елена Соловьева, Екатеринбург, повесть)

1 2 3 4 5

КРАСНАЯ ТЕТРАДЬ 17 сентября 1990. Записка на двери комнаты в общаге архитектурного института: "Срочно требуется женщина для совместного проживания". ___ … ___ - Как ты относишься к браку по расчёту? ___ Я, Жанна и Светка курили неожиданно погожим днём на парапете около Архитектурного института. ___ - Задумаешься тут. На Восточке выселяют блок в двухдневный срок. ___ - В ректорат что ли? Или палаточный город около общаги? ___ - Нет, на военную кафедру. Вон там, за забором. Комната на 25-ть человек. Подъём по горну, выход на лекции строем. Успеваемость резко повышается. ___ А всё-таки день сегодня на редкость. Даже солнце. Легко летать вместе с листьями под аккомпанемент тёплого ветерка. Перед фильмом "Так жить нельзя" заносит в незабвенный "Корпус "В" - комната 440. Здесь даже создано подобие уюта. Решётки двухярусных кроватей застелены спальниками. По рюкзакам, стоящим у стены, определяю, кто прибыл ещё. Зелёный "Ермак" - это Измоденов, которому наплевать на любую моду, в том числе и на спортивное снаряжение. К станку рюкзака вручную приделан широкий пояс - значит, был в горах. За столом один Сергей Евграфович, остальных носит по городу тёплым ветром. Но наш герой - "человек без эмоций". Его дневной план не может изменить внезапно появившееся солнце. ___ В уюте прибавилось: добыли осколок зеркала, привезена кем-то банка солёных грибов, на столе - три розы. О, цветы - свидетели нежных чувств. Я даже настораживаюсь - откуда это повеяло возвышенной сердечностью? Не Граф же Гришке их преподнёс, в конце концов. Но женское своё любопытство я сдерживаю. На подобные вопросы от Сергея Евграфовича ничего, кроме дежурной грубости я не получу. ___ В фильме "Так жить нельзя" автор правдиво и жёстко показывал нам нашу повседневность. Так ярко и правдиво, что зрители понимали - да, так жить нельзя. Но по окончанию сеанса шагали именно в эту, неприспособленную для жизни, реальность. В ожидании трамвая мы с Жанной затягивались купленными за 2 рубля пачка сигаретами "Полёт"… 17 сентября 1990. Сказка об осени. ___ ... ___ А началось всё: “Нет, Рычкова, ты не представляешь всей прелести города Михайловска! До слёз промокшие домишки с крышами, съехавшими набекрень. Ещё уцелевшие таблички с “ятями”, “скобяная лавка” и горожане в резиновых сапогах двух цветов - синих и коричневых. Нет, Рычкова, ты не представляешь, как прелестен Михайловск беспросветной осенью. А здесь в уборочном студотряде Архитектурного на меня все смотрят с удивлением, и, опасаюсь, скоро начнут ставить градусник и щупать лоб. В их бараке обнаружили желтуху, и я одна из 150-ти человек не желаю отсюда выбраться. Хотя, впрочем, и сама не очень понимаю, чем нужно заболеть, чтобы добровольно променять Крым с морем и виноградом на картофельные поля совхоза “Красногвардеец”, раскисшие от дождя. И более того, принимать как награду серость дней, уединённость среди серых стен и “тихую переступь дождя” за окнами палаты на 18 человек. ___ ... ___ Я спешила. Красные серьги позвякивали на бегу. Я толкалась локтями: праздник разноцветной улицы возбуждал, как зверя запах крови. Я спешила, подавив смутное беспокойство и желание остановиться. ___ - Едем в Крым! Экзамены я завалила! Едем завтра же. Смысла ждать нет, так ведь, Вовка? ___ И Вовка сворачивает билет до дома в самокрутку, а Скрыльников клубится убаюкивающим туманом: ___ - Если женщина начинает жить не эмоциями, а мозгами, какая же она женщина? ___ И вот я спешила, толкалась локтями, пробивалась в трамвай, стараясь не вспоминать о жёстких, но справедливых словах Сергея Евграфовича, которые, как всегда, шли в след моим собственным мыслям. Он начал об определённости и уверенности в завтрашнем дне, но грубо. И грубость эта, обретя самоценность, отделилась от смысла слов. Их логики я не слышала, чувствуя “бежать, бежать скорее, немедля”. И лихорадочно укладывала рюкзак, не забыв купальник и шорты. Но тут звякнуло окно, и словно ветер пробежал по затоптанному полу 523-ей. Кто-то тихо положил мне руки на плечи, я обернулась, разгорячённая, с красным лицом. Обернулась для того, чтобы отмахнуться, да так и застыла. На меня смотрела Осень. ___ Не помню лица, помню глаза, спокойные, как северная река или плывущие низко облака. Глаза впускали в себя, завораживали, втягивая весь красный бред мой, огонь обиды, искры раздражения. Я смолкала, влажное небо входило в меня и тушило пожары праздника. Слов не было. Но, почувствовав всё, я покорно побрела к двери. На автовокзале купила билет до Михайловска. Шторы и купальник из рюкзака выложила. ___ … ___ А теперь вот небо всё пытается упасть на холмы серыми тучами, и просёлочные дороги взорвали покой чахлой травы. Зато здесь так спокойно читать “Братьев Карамазовых”, и не надо думать об обеде, и можно не делать бесполезных попыток “увидеть последний раз” Сергея Евграфовича. А осень шепчет: “Просто - прислушайся и пойми. Кань серым камушком на самое дно моё, и я научу тебя - бесстрашию умирающих листьев, терпению земли. Чтобы обрести покой - растворись в покое моём. Ведь так мало надо: просто прислушаться и понять". ___ ... ___ Странное чувство и желание остановиться. Понимание того, что сумасшедшая моя дорога неожиданно и стремительно пришла в тупик. Кончилась. Оборвавшиеся рельсы, насыпь, поросшая чертополохом и репейником. Неожиданная тишина и много-много серого неба. Осень, подобрав серую хламидку, хитро улыбается, сидя на заржавленной рельсе. Я подхожу и сажусь рядом. Рельсы исчезают, я - в колхозе “Красногвардеец” и читаю “Братьев Карамазовых”. Я больше никогда не буду жить в мужской комнате, я хочу дома, мне нужно одиночество, и я совсем не хочу не в Крым, ни на Кавказ. 20 сентября 1990. Квартира жанкиных родителей в Челябинске. ___ Странный дом. Проколот насквозь острыми иголками вокзальных звуков. Здесь в каждой квартире, на лестнице и даже в закутке лифта живут обрывки пронзительных паровозных гудков, отсветы семафора и сквозняки с запахом рельс. Под цветными бумажками обоев - холодный монолит цемента, а в зеркалах мелькают надменно чужие отражения. Они там живут давно, хоть дому всего 4 года. Их привезли вместе со старыми зеркалами из тишины бараков. И им чужд здешний простор, сквозняк и вокзал. ___ … ___ Я вновь живу в весьма оригинальном месте - мастерской кооператива “Блок”, по соседству с палочками-телескопами и автоклавами. Комната похожа на пенал. Зато в ней есть диван, телевизор, плита и даже телефон, которым можно пользоваться после 8-ми вечера. Год одиночества, работы и повышенной солнечной активности. 21 сентября 1990. ___ … ___ Шурша фантиками листьев, я поднялась по железной лестнице и открыла тремя ключами дверь с потрескавшейся табличкой - “Киноаппаратная. Вход посторонним запрещён”. Я посторонней не была - тут моё новое жильё. ___ … ___ Помыла стены, расставила книги. Цветаевой, Ахматовой, Пастернаку, французским экзистенциалистам и прочим - неуютно по соседству с аппаратурой, проводами и техническими журналами. Неуютно пока и мне, но надо вливаться, жить этим. Молчать и учиться - другого выхода нет. ___ … ___ В клубе преобразования. Слышу о них урывками, не интересуясь. ___ - А бедные новички собирают картошку, спят спокойно и не подозревают, что учиться им уже не придётся. Перед Туюк-су отборочные туры, соревнования, Северный. ___ - Ха-ха-ха. До Туюк-су половина умрёт, а последний выживший умрёт уже в Туюк-су. ___ Сергей Евграфович делает своё дело. Я не вижу его работы, но ощущаю. ___ - У них будет как бы свой клуб, элитарное общество, человек 15. Все остальные - “банановая контора”. ___ Что ж, очень мило. “Банановая контора” как раз по мне, я не спортсменка. ___ … ___ Вот так. А солнце лупит по глазам. Оно ворочается, бурлит - в висках глухой шум крови. 22 сентября 1990. Контрольная запись. ___ … ___ Что это? Неужели жизнь? Потоком неосознанным, неостановимым. Как-то мимо, мимо. Есть остров клетчатого одеяла, мы сидим на нём с Жанкой. И остров нереальный. Или это новое: белыми, крепкими льдами смыкается около меня? Оно возьмёт в свой плен - и не вырваться. Да и не надо. ___ … ___ Песня боли - песня серебристых самолётов. Спета, иссверлила душу крылатым серебром и теперь - ржавым хламом. Это мы к зиме готовимся. И душу от боли молчанием спасаем. Но молчание-то не вечное, оно - истерзанное. Оно взорвётся рано или поздно потоками слов, которые там, в тишине, теперь кристаллизуются, яблоками растут, камушками на дно памяти падают. 23 сентября 1990 ___ - Перемычка - приборы! ___ - 18-ть ! ___ - А что 18-ть? ___ - А что приборы? ___ - Свердловскому политехническому институту - ура! ___ - Ура-а-а-а-а-а! ___ - Свердловскому горному - ура! ___ - Ура-а-а-а-а-а-а! ___ - Городу Свердловску - ура! ___ - Ура-а-а-а-а-а-а! ___ Это ночной траверз. Луны нет. Звёзды будто осыпавшиеся цветы. Днём - осень. От земли - запахи корешков, прелых листьев и сухого тепла. Струйки запахов перемешиваются, листья, кружась, летят, но ловить их так трудно. Домой возвращаемся в тамбуре, сидя на рюкзаках. Я до краёв полна смехом, ощущением здоровья и солнечной, не больной осенью. ___ - Натаха, я знаю, почему в Горном более тесный коллектив, они все в общаге живут. ___ Граф, обучая меня передвижению по скалам: ___ - Тут меня Бельков значком учил. Мы поднимали секцию из пепла, из руин! Руины были весёлые, но в горы ездили мало... ___ Тут он зависает на очередном карнизе, выходит и кричит: ___ - Лена, это легко, а у тебя и по спине напряжение... ___ Листья, вперемежку с солнечными бликами, летят, вальсируя. Музыка бабьего лета. 24 сентября 1990. ___ Перед Констанцией появилась миледи в красной накидке, с хозяйственной сумкой в руках. В сумке скрывалась бутылка дихлофоса и бальзам. Но Констанция этого комикса оказалась девушкой сообразительной, она оборонялась подсвечником, к тому же вовремя подоспели 4 мушкетёра... ___ Пронзительный сентябрьский вечер начинён острыми огнями. Они всюду. Колючие шарики висят, катятся, качаются. Часы на башне 1905 года бьют. И тёплый, округлый звон их так не похож на мокрую улицу, прошитую сквозняком. ___ Призрак одиночества. Оно не жжёт. Это - тиски, расписанные будни. Огня нет, и душа превращается в застиранную, линялую рубашку. Её до тошноты скребут хозяйственным мылом и штопают. ___ - Гришка, женщине нельзя больше 2-х лет быть одной ___ - Что? ___ - Нельзя одной быть больше 2-х лет. В ней столько умирает. 1- 3 октября 1990. Вечер абсурда. ___ ... ___ Кажется, ветер стих. А может, праздник кончился? Хотя, какой уж тут праздник. Так, порыв осеннего ветра. И дни, и лица слепили глаза яркими красками, скручивались в пирамидки смерчей и рассыпались, тихо шурша. ___ ... ___ “Мы живём - это абсурд. Мы компостируем в транспорте талон - это абсурд, ” - режиссёр перед постановкой объясняет то, что мы должны увидеть. Но его кривящийся нервно рот, небритый подбородок и очки, ощетинившиеся отражением люстр - всего лишь преддверье. А дальше... Дальше светом, музыкой, краской били мне по нервам. Но это ли абсурд Камю? Это ли “пустыни мысли”, населённые “фантастическими миражами, где репликами обмениваются надежда и смерть”? ___ ... ___ А вечер абсурда продолжался. В движение пришёл слишком большой пласт неопознанной энергии. Он требовал воплощения. Я держала под руку Вадика Стройкина, что-то взволнованно говорила, нас слепила огнями ночь и увиденное недавно, мы были слабыми, увлекающимися людьми. И на гребне искусственного вдохновения мне даже померещилось рождение настоящего... ___ ... ___ Действие развернулось на сцене КСП “Простор”, там, за шторой Стройкин устроил постель. Нашлись даже свежие простыни. Такой знакомый, голубой свет. Мне скучно и грустно. Я хочу, чтоб всё скорей кончилось, я снова ощущаю себя на репетиции, более того, я думаю совсем о другом человеке. Мы засыпаем, крепко обнявшись. ___ ... ___ Ветер стих. Как хороши деревья и дети в кучах опавшей, бордовой листвы. Как странно ощущать себя женщиной, хранящей остаток ночного тепла в набитом людьми троллейбусе с запотевшими стёклами. ___ ... ___ Дом, который сняла Паша, недалеко от общаги, в так называемом Шихане - районе деревянных домов, зажатых между автовокзалом и городком Вторчермета. Здесь грязь сократила владения пешеходов до тонких тропинок, здесь почти деревенские виды и лабиринты коротких, мало кому знакомых улиц. ___ А дом Пашин - ухоженный, с большой русской печью. Бедный, но чистенький и особо ласковый. Он точно качает в колыбели печного тепла, двуспальная хозяйская кровать скрипуча и мягка до безобразия и старинный буфет пахнет деревенским детством. Тут, оказывается, прижился Серж. Он сидит за столом в расстёгнутой рубахе. Перед ним варёная картошка, сметана и сгущённое молоко. Чуть погодя, Граф констатирует: “Ну, ему надо книжку почитать, полежать. А Павлине - чё? Она замужем была. А Серж человек слабый, энергии не хватает одному”. В этом году особенно суматошная, дождливая осень, без тепла и ласки бабьего лета. ___ ... ___ “Энергии одному не хватает”. И мне не хватает, и Стройкину. Зато Сергей Евграфович, пока не нашёл квартиры, спит в клубе под вывеской: “Здесь живу я. Ближе полутора метров не подходить”. А Стройкина я глажу за доброту, за последние деньги, потраченные женщинам на цветы, за то, что “Вечер Абсурда” в Доме актёра смотрела не одна, за то, что он любит шуршать опавшими листьями и смотреть на осенний Свердловск. ___ ... (Разное) ___ “Умозаключённый” - Наташка при игре в “Крокодила”. Сальвадор Дали. Картина “Раскрашенные удовольствия” точно ключиком открывалась - “чёрным провалом” - “прямоугольником, скошенным по диагонали”, который начисто лишал изображённые на пространстве полотна объекты точек опоры. 21 октября 1990. ___ - Э-э-э-э, - Сергей Евграфович искал слова перед аудиторией новичков. Шло собрание для тех, кто должен уже совсем скоро выехать на сборы в Туюк-су. ___ - Э-э-э-э… Здесь, в городе, вы можете играть кого угодно. Штирлица, Мюллера, а там, в горах, вы станете сами собой. И одно это уже хорошо…э-э-э… ___ Новички слушали человека-легенду, широко открыв глаза. И я вспомнила, как пыталась не отстать от нас на кроссе башкирка Аська. Они стараются. Банановой конторой быть никто не желает. Все хотят стать настоящими. Я им даже позавидовала. 24 октября 1990. О тишине. ___ На город опустился туман. И по вечерам, с Уктусских гор, где обычно заканчиваются наши кроссы, открывается чудесный вид. Город окутывает золотистый дым, и каждый огонёк окружён искрящимся облаком. Тишина. В ней я, как нелепый птенец Феникса, возрождаюсь вновь, собрав все разрозненные, распылённые краски и радости. И как блаженно приходящее постепенно ощущение не ущербной самости. ___ И странно, как-то сами собой вернулись, будто вышли из-за белой спины тишины давно забытые: дом, цель, путь. Да, я была права, когда, выбирая доктора, слушала осень.

О, святое моё одиночество - ты, И дни просторны, светлы и чисты, Как проснувшийся утренний сад…

___ Оказывается, в тишине есть белые ступени. Если только ты захочешь их. 27 октября 1990. ___ … ___ К концу близится октябрь. Жизнь костенеет, кончается летнее кочевье по комнатам пустой общаги. На зимний прикол становится жизнь. Нынче это - комната 529, "Корпус "Г" и, конечно же, альпклуб. ___ Аська каждый вечер возится со швейной машинкой, шьёт снаряжение для сборов в Туюк -Су - просто как Золушка перед первым балом. Маринка напевает, помахивая только что полученным письмом: "Мой адрес не дом и не улица, мой адрес - родимый альпклуб". На двери "родимого альпклуба" красуется: "Ответственная Татьяна Борзова. к. 509". Надпись ужасно злит Флориду Георгиевну. 4 ноября 1990. Весёлое время (разное). ___ … ___ Рисунок у группы 134 проходил в аудитории с большими стеклянными дверьми. Жанна имела весьма вдохновенный вид и розовый ободок в тёмных волосах, что, несомненно, к ней шло. Она уже занесла руку с отточенным карандашом над листом ватмана, но тут появилась я. ___ - Ну, слава богу, Смирнова, а то у меня уже нехорошее предчувствие: получу письмо откуда-нибудь из Красноярска, мол, здравствуй, это - я. ___ - Ну, что ты, какой Красноярск, там все давно переженились, но не на мне… ___ Разговор мы переносим на шумную улицу. Берём два билета в "Совкино" (опять по два рубля, и чего так дерут?). Проталкиваемся сквозь очередь за табаком по госцене. Переплатив, зато без очереди, покупаем пачку "Полёта" у горластых цыган и отправляемся пить кофе в "Дебют". Кооперативное кафе курильщиков, где нет пресловуто - добродушного "у нас не курят". У них курят, с чего, я думаю, доходы кооператива возрастают раза в два. ___ - Человеком себя ощущаешь, - сказала Жанна, затягиваясь. ___ - И туалеты мыть не отправят, и 20 нарядов вне очереди не дадут, - прихлебнула я из маленькой чашечки кофе. ___ … ___ На сорок дней есть традиция - уносить с собой ложки с поминального обеда. Тётка Анна взяла в универсаме 40 штук, за ней мгновенно образовалась очередь. Настороженные люди стали очень наблюдательны, кое-кто уже радовался своей предусмотрительности. Наконец, заволновалась кассирша: ___ - Что, скоро и ложки пропадут? ___ Тётка Анна пожала плечами: ___ - У меня - поминки, они (кивок на толпу) не знаю чего… ___ По очереди прошёл гул разочарования. ___ … ___ По радио дикторы весёлыми голосами наперебой делятся "заветными рецептами": в меню пшено и овощи, о мясе - ни слова, впрочем, как и о яйцах. 7 ноября 1990. 73 годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции. О женщинах и рапирах. ___ Дни первого снега. Не так остры они в этом году. Душа моя - не бледная, только что отлучённая от тепла иллюзий девочка. Я - сильная. Да-да-да. Стройкин спросил как-то: "Ленка, я - слабый человек?" Я начала уклончиво: "Понима-а-а-аешь, Вадик". И совершенно зря, по-моему. Потом был разговор с Измоденовым, в комнате 529 при внезапно отключившимся свете, и его убеждённость в слабости Сергея Евграфовича. ___ И мой панический страх. ___ Как много дней назад, я ощутила себя стоящей на краю. Я знала, слишком знала, стоит сделать шаг, поверить, и полетишь вверх тормашками. Все твои понятия и принципы развернутся на 180 градусов, и мир оцарапает другой гранью, неведомой тебе раньше. Захочется выть: "Знание не есть счастье". И под серыми холодными убеждениями Измоденова, как под ветром, обеими руками грести к себе тёплые обрывки разноцветных иллюзий. И мастерить из них крышу над своим уютным, замкнутым мирком. ___ Но я так же знала, что не умею этого. Что, едва почуяв что-то неординарное, похожее на истину, сама разрушу свой домик. Каким удобным бы он мне не казался. Не возьму ничего, ни одного клочка. Чтобы прикрыться, и пойду… А там получу очередную порцию дождя, сквозняка и ветра. ___ "Это бунт. Бунтом жить нельзя, а я жить хочу". В том то и дело. Бог создал меня женщиной. Существом, замкнутым на маленьком пространстве, любящим свою скорлупку уюта, а Измоденов - человек, ложащийся на постель, не снимая ботинок. Он - катастрофа, сквозняк, "кошка, гуляющая сама по себе". Источник вечного моего дискомфорта, но, увы, и причина движения. А испугалась я совсем не даром: я не могу игнорировать его взгляды на жизнь, как бы мне этого не хотелось. ___ … ___ Граф разглагольствовал: ___ - Понимаешь, Сергей Евграфович - болото, такое ровное, колышащееся, всегда готовое подставить плечо, припасть к кому-нибудь. А Измоденов - грань (тут Граф поднял ладонь вертикально) - рапира. ___ - А нужны ли женщинам рапиры? - поинтересовалась я, но Граф только улыбнулся: ___ - Вокруг истины всегда парадоксы. ___ Двуострота. Грань двух плоскостей. Определение "сила" где-то там же. Измоденов видит силу как производное от последовательности. ___ … 10 ноября 1990. ___ Клён аккуратно, до последнего листа, сложил на землю лимонную одежду. Её припорошило снегом. ___ - Выносите тяжелораненного, Жанна Александровна ___ - Я и не знаю, чем тебе помочь, Ленка. Ну, ты же сама знаешь, что... ___ Я знаю, знаю сама. Слова? Что они заврачуют: честолюбие, совесть? Есть лучше слов лекарства. Деревья, например. Кривая улочка на Вознесенскую гору, брусчатка площади, печальная улыбка собора в лесах, синие видение города, оттенённое каймой заката. Есть призраки Свердловска: шпиль на площади 1905 года, сквозной купол цирка, башня. Тихие улочки, захлебнувшиеся в шуршащем прибое опавшей листвы. Я знаю, знаю сама. ___ ... ___ - Надо выяснить, откуда берутся эти цветы в клубе. ___ - Да, их покупает Сергей Евграфович на радость себе и другим. ___ ... ___ Год повышенной солнечной активности. Солнце через прорубь окна пробралось ко мне в каморку. И в сухом тепле с золотистыми пылинками закачалась постель, на которой спала нежная девочка Танюшка. Она ещё не решила, уйти ли ей от Измоденова, к Сергею Евграфовичу, который давно и преданно за ней ухаживает. Не ребёнок - солнечное эхо. Только не золотой пылью и цветами обернулась для меня её исповедь. 13 ноября 1990. Разбор геометрической фигуры не алгебраическим методом (я, он, она, оно). Я. ___ От такой тишины можно оглохнуть. Она стала осязаемой: ___ материализовалась в белые бильярдные шары, которые, точно в лузу, всё падают и падают в мои уши. А внутри разбухают, норовя задавить. Хотя, это не тишина - одиночество. И не шары - спасительные пилюли. Так надо. ___ Пытаюсь уснуть в куче одеял: два общажных, одно - семейная реликвия (меня четырёхмесячную в него кутали). Но, как всегда при бессоннице, их ласковость превращается в душный, колючий плен. Пахнет пылью, вернее, старым диваном, точнее - совсем ничем. Чувствую себя насекомым, уложенным в глухую коробку с ватой. Неожиданно приходит тоска по острым запахам, и не просто острым - экзотическим. ___ Так летний снег в горах пахнет, солнце, въевшееся в кожу, сухие гвоздики пряностей, перемешанные со стеклом бус. А ещё море. Но не ласковость и мягкость зелёной воды, а кромка пляжа, истерзанная прибоем. Впрочем, с недавнего времени не осталась и прибоя. Уткнувшись носом в семейную реликвию, изображавшую подушку, я вижу себя на сером песке. Сыро. Низкий горизонт, простуженные чайки и острый, почти больничный, запах йода. ОНА. ___ Она смотрела сквозь копну мокрых волос на меня. И я, видимо переняв угол зрения Измоденова и Сергея Евграфовича, впервые поняла, что голубые глаза могут быть красивыми. Гореть тёмными звёздочками, манить тёплым светом, притягивать. А изгиб шеи, а покатость и нежность плеч. Вот кто не знает о душе, мучающейся в клетке тела. Напротив: изгиб руки - душа, округлость локтя - душа, припухлость полудетской щеки… "Мудрость тела". Она будет пользоваться этим, дарить солнечным теплом, но до конца жизни не узнает имени своего дара, так как не подвержена искушению самокопания и проклятому поиску причин. Не ребёнок - солнечное эхо. Воплощение жены, уютный солнечный зайчик. ОН. ___ " Проклятые горы. Они когда-нибудь схавают меня. Как хорошо, что ты не знаешь гор, и дай бог тебе их никогда не узнать," - а это уже Сергей Евграфович. Человек-легенда. ___ Мы пили со Стройкиным. И разговор тот остался в памяти тёплыми обрывками. Его сосредоточенный, подробный рассказ о злополучном восхождении на Марию, где в отделении Сергея Евграфовича погибла связка. ___ - Понимаешь, Ольга, по - моему, шла к этому. Ей было 44 года, мастер спорта… ___ - А второй, Саша, кажется? ___ - Саша? Нет, что ты ему всего 20 исполнилось. ___ - А как их нашли? ___ - Верёвка, Ольгина пуховка, каска, ну и там… ___ Потом уже в такси, держа меня за руку, он нёс какую-то ахинею: ___ - Это я, я виноват. ___ - Причём здесь ты? Тебя ведь не было с ними? Вы ведь шли совсем другим маршрутом. ___ - Понимаешь, Мария, это такая гора, это моя мечта, я не мог, не мог получить её просто так, вот с ними и случилось. ___ Но такому раскладу энергетических обменов вселенной я не верю, делая скидку на больную фантазию поэта и выпитую водку, зато верю другому: ___ - Сергей Евграфович, в конце концов, оттуда не вернётся когда-нибудь. ___ И меня удивляет, что Стройкин спокойно, как с давно решённым, соглашается: ___ - Однозначно. Дай-то бог, чтобы попозже. ___ И я вспоминаю услышанное где-то: "Настоящих альпинистов горы редко отпускают живыми". ОНО. ___ Каль-куш. "Дежурная" 2-Б. Ею обычно закрывают второй разряд, мы же - открываемся. Мы - это отделение третьеразрядников, под руководством Рустама. Рустам - стажёр, КМС. Идёт медленно, с непокрытой головой и снежинки-пушинки путаются в его жёстких волосах. ___ Мне нравится его безграничное спокойствие, добрая улыбка, а ему - моя молодость и хрупкость. К тому же, я - единственная женщина в отделении. Потом я узнаю, что Рустам из тех, кто не смог не вернуться. ___ - Я не ходил в горы 2-а года. Видела таблички на тропе? Это наши ребята. Мы шли вместе. Я чудом спасся, выскочил, их снесло лавиной на моих глазах. Потом погиб напарник по связке. У меня появился непреодолимый страх. ___ - Но вы всё-таки вернулись? ___ - Я не смог без этого… ___ Без чего - выспрашивать бесполезно. Рустам из тех людей, которые не имеют склонности раскладывать свои желания и рыться в ощущениях. 25 ноября 1990. "Так, как мы есть: как зелёные деревья и золото на голубом". ___ … ___ - Ну, Вадик, себя то всякий любит. ___ - Да, я люблю себя, люблю тебя, люблю Шмунк, люблю Михайличенко. ___ - Как в том кино: если ты думаешь, что любишь одного, ты обманываешь себя… ___ - И других, - добавляю я, грустно усмехаясь. ___ Квартира Бельковых наполнена до краёв уютными запахами давно устоявшегося быта. Нам стелят постель на кухне: где каждая банка, вилка, чашка вот уже лет 10 имеет своё постоянное место. А Стройкин рвёт расстояния телефонными звонками и Краснодар, голосом неизвестной мне Ирэн, устало информирует, что "прилечу завтра, встречайте", а под Москвой, в особняке посреди фруктового сада, несравненная Оленька прыгает в спальнике к телефону. ___ Мы спим на кухне, и длинные ноги Стройкина вот-вот снесут плиту. Кошка Майка зло фырчит под столом. Ревнует. Я целую шею Вадика, скользкую от пота, и в который раз пытаюсь понять: почему тогда ушла от Влада, а вот этот бардак, вечный сквозняк, запах спирта, сигарет и "Консула" грею ладонями и даже, уже, люблю по-своему, немножко. ___ Почему-то вспомнилась надпись на блокноте, который Оленька подарила Стройкину перед тем, как “уехать в замуж”:

Если бы я мог любить, Не требуя любви от тебя, Если бы я не боялся и пел о своём, Если бы я умел видеть, Я увидел бы нас так, как мы есть, Как зелёные деревья и золото на голубом.

___ А ниже его почерком: "Кого теперь любить? Кого теперь любить?" ___ … ___ Утром я выглядываю в окно. И вижу всё с высоты, отстранённо: коробки блочных домов с немыми окнами воскресного, раннего утра и себя – маленького человека робко, будто в замочную скважину, глядящего на улицу. Голову кружат то ли похмелье, то ли чувство инопланетянина: "Я не знаю, совсем не знаю этого грубого мира, их коробок. Там, у нас, всё другое: нежное и гармоничное". ___ Замок щёлкнул. Стройкин так и остался спать на кухне, между столом и посудным шкафом. Он не видел утра, а трамвай, пустой то же по - воскресному, долго возил меня по синим и розовым, звенящим от мороза улицам. Трубам, домам, домишкам, памятникам архитектуры, заборам, башням и соборам было тесно. Они налезали один на другой, топорщились и жались, как семейство опят на старом пне. ___ Жизнь… Наша, общажная, такая же. Там нет места зияющей пустоте. Вчера стало известно, что на сборах в Туюк - Су в лавине погибла Аська и ещё один новичок, имени которого я даже не помню. А кровать её в комнате уже не пустует вечным памятником, и даже полочки шкафа заняты. Тесно… спешно… Некогда… Чувства толкаются, лезут пучком опят: шляпка к шляпке. Из Туюк- Су Сергей Евграфович привёз два гроба и цветы для нежнолюбимой своей девочки Танюшки. ___ … ___ Месяц висит над городом, превращая его в лубочную картинку. И Стройкин держит в ладонях искрящийся снег. Он показывает его Ирэн, которая всё-таки прилетела. У неё изящная фигурка и южное лицо, так похожее на лицо Влада. У них, в Краснодаре, тепло и совсем нет снега. У нас есть снег. Рычкова гордится: "А ведь ещё осень". ___ Ирэн замужняя женщина, мать троих детей. ___ - Вадик, зачем она к нам? ___ - Наверно ностальгия по совершенно другому образу жизни. ___ Другому? Тесноте и бардаку пучка опят? "Так, как мы есть, как зелёные деревья и золото на голубом"… Послесловие. ___ Сергей Евграфович женился на Татьяне, они родили двух сыновей, потом развелись, один сын остался с отцом, другой - с матерью. Сейчас Сергей Евграфович где-то в Башкирии занимается туристическим бизнесом, Стройкин работает у него администратором, недавно он женился в четвёртый раз. Флоридка вышла замуж и уехала в Израиль. Жанка поменяла мужа и родила второго ребенка. Измоденов живёт в Челябинске, у него дочь. Граф стал наркоманом. Я его давно не видела, говорят, он совсем скололся. А, может, и завязал. Я не знаю.

1 2 3 4 5

Здесь Вы можете перейти к сайтам: Гражданское общество Город без наркотиков Тур-Экспресс Страницы радиоведущей Ближе к классике Кинокаталог "Лузитания" При подготовке материалов сайта используется информационно-аналитическая программа "Ойкос". "Ойкос" - самый быстрый доступ к информации! Сайт создан в системе uCoz