Последнее стихотворение. Антология
1
2
3
4
5
6
7
8
9
«Язык для всех равно чужой и внятный каждому, как совесть…»
Движение художника – это постепенное и непрерыв-
___
ное самопожертвование, постепенное и непрерывное
___
исчезновение его индивидуальности.
_______________
Томас Стернз Элиот.
Поэтический язык представляет собой высшую форму
_
языкового сознания
__________________________
Анатолий Шарандин .
Наедине с тобою, брат,
___________
Хотел бы я побыть:
_____________
На свете мало, говорят,
__________
Мне остается жить…
____________
Михаил Лермонтов .
|
___ Поэзия как одна из форм языковой деятельности во все времена сознательного отношения к языку оставалась и остается загадкой. Множественный и комплексный характер природы поэтического творчества и сочинительства вообще, глобальность и неопределенность эстетического замысла и речевых реализаций не позволяют – ни стихотворцу, ни поэтологу – выделить и осознать функциональную и прагматическую стороны поэтического текста как части языкового порядка и языковой стихии, как причины, следствия (процесса) и результата языкового существования в целом.
___ Мысль А. Мейе о том, что язык не вещь, а деятельность [1], разрешает науке смотреть на поэзию как на дискретный процесс, в котором – в промежутках между энергетическими лингвистическими всплесками – появляются вещи, стихотворения. Стихотворение как вещь в языке, как язык в этой вещи и как вещь в себе поддается анализу и без каких-либо видимых усилий со стороны языка сопротивляется синтезу. Оно после любого научного или полупрофессионального насилия над собой остается нетронутым и цельным, ничуть не утрачивая того запаса языковой и культурной энергии, который был заложен в него носителем языка, да и самим языком, который носил, носит и будет носить стихотворца как в физическом пространстве, так и в метафизическом времени:
|
|
…Там зрится Отдых ясный,
Труда веселый друг,
И сладостный Досуг,
И три сестры прекрасны
Как юная весна:
Вчера – воспоминанье,
И Ныне – тишина,
И Завтра – упованье;
Сидят рука с рукой,
Та с розой молодой,
Та с розой облетелой,
А та, мечтой веселой
Стремяся к небесам,
В их тайну проникает
И, радуясь, сливает
Неведомое нам
В магическое там.
В. Жуковский «Уединение» (Отрывок).
|
|
___ Поэтическое время шарообразно. Такая характеристика языкового времени подтверждается апробацией сферических, п’олевых и пространственных измерений и моделирования различных видов и частей общей картины мира (наивной, языковой, научной, религиозной и т.п.), которую принято называть в качестве инварианта языковой и в основе которой лежит первородная картина поэтического самопознания и освоения мира:
|
|
Что наш язык земной пред дивною природой?
С какой небрежною и легкою свободой
Она рассыпала повсюду красоту
И разновидное с единством согласила!..
В. Жуковский «Невыразимое» (Отрывок)
|
|
___ Василий Андреевич Жуковский, фиксируя бессилие языка перед мощным разнообразием природы, в этом стихотворении, тем не менее, осуществляя поэтическую номинацию «Она рассыпала повсюду красоту», имплицитно (скрыто) утверждает обратное: если язык – это лишь некая часть бытия, то именно он способен вразумить вещественное, назвать его и дать ему таким образом свободу. Свободу семантики и волю выбора – жизни, смерти и бессмертия. Действительно, языковая номинация интенсифицируется номинацией поэтической. И речь здесь идет не о скорости («скоропись духа», по Пастернаку [2]), а о точности, глубине, высоте («Поэт возводит явление в десятизначную степень» Мандельштам [3]) и долговечности стихотворного называния, в котором семантика вздувается поэтическими звуками, формами, смыслами, образами, коннотацией и красотой.
___ Предмет поэзии – помимо всего прочего – ужас красоты. Сладкий ужас жизни, любви и смерти осознается как движитель всего сущего и называется невыразимым:
|
|
Язык для всех равно чужой
И внятный каждому, как совесть
Ф. Тютчев «Бессонница»
|
|
___ Выражение неизъяснимого – это задача не литературы (прозы, драмы, где мир изображается, изобретается и варьируется), а музыки и живописи:
|
|
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь…
Ф. Тютчев «Silentium
|
|
___ Выражение неизъяснимого – это сама поэзия как синтез «музыки образа и мысли» (по Заболоцкому [4]):
|
|
Сие присутствие создателя в созданье –
Какой для них язык?.. Гор’е душа летит,
Все необъятное в единый вздох теснится,
И лишь молчание понятно говорит.
В. Жуковский «Невыразимое (Отрывок)
|
|
___ Поэзия есть молчание – молчание речи, прерывание коммуникативных усилий ее, видоизменение информативного напора языка и мира и преувеличение креативной, творческой мощи языка как сознания, мышления и отношения к себе и бытию:
|
|
О смертной мысли водомет,
О водомет неистощимый!
Какой закон непостижимый
Тебя стремит, тебя мятет?
Как жадно к небу рвешься ты!..
Но длань незримо-роковая
Твой луч упорный, преломляя,
Свергает в брызгах с высоты.
Ф. Тютчев «Фонтан»
|
|
___ Таков ритм языкового-поэтического мышления: Рождение (как Дар) – Жизнь (как языковая деятельность) – Любовь (как поэзия) – Смерть (как реальное начало жизни текста, который после физического исчезновения автора становится самостоятельным, но не автономным по отношению к культуре, и функционирует, живет в пределах и в беспредельности как национальной языковой культуры, так и в межъязыковом полиэтническом, более того – полисубстанциональном, пространстве).
___ Русскую поэзию долгое время (если не всегда) пытались поместить в рамки социальной прагматики литературы, которая должна не столько служить, сколько обслуживать некие национальные и даже государственные интересы то ли слабого большинства, то ли сильного меньшинства носителей (а иногда и «полуносителей») языка. И. Бродский с абсолютной определенностью противопоставил язык поэзии языку политическому (или «государственному», по другой терминологии) [5]. Думается, что языковое сопротивление поэзии – это все-таки функция сопутствующего, вторичного характера. Реально поэзия как акт языка, культуры и человека, реализуясь и существуя, выполняет комплексную функцию номинации, творения, отображения, эстетизации, игры, коммуникации, медитации, магии, ритуала и т.д.. Поэтические тексты появляются не только благодаря, но и вопреки работе внешних и внутренних факторов работы языка, культуры и природы в целом. Познание себя и мира проистекает в человеческом сознании не автономно, а в непосредственной (и произвольной и непроизвольной) связи с мирами физическими и метафизическими. Такое познание изначально в соединении с аудиовизуальным, тактильным (физиологическим и физическими вообще) началось в процессе языковой и поэтической номинации. Осмысление предметов, процессов, явлений и атрибутов мира возможно – преимущественно – в рамках создаваемых человеком словарных дефиниций, когда понятийная часть языковых единиц постоянно нуждалась (и нуждается) в коррекции. Поэтический язык не столько называет, сколько переназывает.
___ Поэтическая реноминация – это своего рода досотворение мира. Вот почему пророческая сущность поэзии признавалась и признается нами как факт скорее реальный, чем мистический: древние римляне называли поэта vates, т.е. прорицатель, предсказатель, пророк (vaticinium (лат.) – прорицание; vaticinari (лат.) – пророчить, прорицать). Общеизвестно, что по книге Вергилия не только гадали, но и искали прямые предсказания событий настоящего и будущего: «Sortes Vergilianae» («Вергилиевы жребии») – это выражение закрепило в языке латинской культуры веру в профетическую силу поэзии (речь идет о собственно поэзии, а не о текстах таких профессиональных прорицателей, как М. Нострадамус (1503-1566), центурии которого до сих пор декодируются и интерпретируются в качестве текстов, содержащих в себе пророчества).
___ Возможность реализации пророческой функции поэзии обусловлена прежде всего наличием таких основ поэтической деятельности, как креативность (креативная функция языка) и вдохновение (озарение, прозрение, ясновидение и проч.). Греческое слово «poiein» («создавать») прямо называет поэзию как деятельность созидательную («поэт», а не «певец», по сути своей «творец», как бы ни кощунственно эта номинации звучала. Неслучайно все цивилизованные языки приняли из древнегреческого языка именно такое название поэтической деятельности, субъекта и результата такой деятельности). Аристотель одновременно и заблуждался и был прав, говоря о подражательной сущности поэзии и в то же время утверждая ее всемерное соответствие Природе [6]. Поэзия, творя свой мир, дополняет им миры реальные и ирреальные и создает таким образом уникальное пространство бытия – поэтосферу как одновременно часть и геосферы, и биосферы, и ноосферы (термин В. Вернадского [7]), и семиосферы (термин Ю. Лотмана [8]), и спиритосферы (пневматосферы, термин П. Флоренского [9]). Английский поэт, поэтолог и философ Филип Сидни (1554–1586) справедливо и обоснованно назвал поэзию самой древней частью человеческого познания, отцовским началом, давшим жизнь всем прочим наукам. Поэзия, по его мнению, является, в отличие о других видов детельности, всеобъемлющей в силу своей прорицательной и созидательной мощи [10].
___ Загадка поэзии, на наш взгляд, заключается в ее способности передавать и придавать стихотворному тексту такие характеристики и возможности, которые не присущи ни одному какому-либо другому тексту. Энергетичность, динамичность, гармония, красота и смысловая мощь стихотворения неиссякаемы в силу наличия в поэтическом тексте таких категорий, как системность, структурность, эстетическая память, антропологичность и языковая энергия (см. работы Ю. Казарина [11]). Наличие органического единства столь разнородных категорий поэтического текста обусловлено общим характером процессов поэтического творчества, который определяется и формируется явлением и состоянием, называемым вдохновением. Гаврила Державин называет лирическую поэзию «самой древней у всех народов», поэзия – это «отлив разгоряченного духа» [12]. Дух же, по Державину, горячится вдохновением, которое «не что иное есть, как живое ощущение, дар Неба, луч Божества. Поэт в полном упоении чувств <…> В прямом вдохновении нет ни связи, ни холодного рассуждения, оно даже не убегает, в высоком парении своем ищет только живых, чрезвычайных, занимательных представлений» [13]. Именно общий духовный, эмоциональный, интеллектуальный, физиологический и проч. подъем, определяющий творческое состояние поэта, обеспечивает оптимальную реализацию языковой энергии в стихе. Александр Пушкин определяет вдохновение как «расположение души к живейшему принятию впечатлений, следственно, к быстрому соображению понятий, что и способствует объяснению их» [14].
___ Словесность становится изящной лишь под воздействием вдохновения. Евгений Баратынский сказал, что «творя изящное, мы угадываем истинное» [15]. Поэт, ведомый языком и осененный даром и вдохновением, есть пророк. И если по словам Арсения Тарковского «поэзия – это вторая реальность» [16], то эта реальность в силу своей «истинности» определенным образом (скорее – благотворным) влияет на ту часть бытия, которая не может существовать без человека, а значит и без языка.
___ Поэт, по мысли Иосифа Бродского, – это тот «кого вел язык, кто подчинился его диктату, а не поставил его в зависимость от этических, исторических или общественных соглашений» [17]. Поэт сопротивляется жизни так же, как искусство сопротивляется реальности («Искусство есть форма сопротивления реальности» [18]). Поэт – это человек, наделенный даром слова, сумевший подчинить всего себя, свой быт, всю свою жизнь языку, судьбе и бытию. Поэт – это величина прежде всего духовная, существующая в непрерывном процессе порождения текста, включенном в общий поток языковой, культурной и духовной работы, где основными стадиями оказываются Дар – Реализация – Востребованность. Промежуточные этапы между этими крупными процессуальными единствами составляет самоистребление. Судьба поэта трагична уже только потому, что он (поэт) знает всё: он не догадывается, а ведает, он не предполагает, а утверждает, и даже если поэт не прав, его неправда оказывается более истинной, нежели общая правда, знаемая и производимая толпой. Трагичность судьбы русского поэта – это результат постоянного самоотречения во имя постижения ужаса красоты в процессе выражения неизъяснимого. В словах А. Пушкина «И славен буду я, доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит» куда больше горечи, безысходности и отчаяния, нежели надежды на вечное признание своих творений читающей публикой. А. Пушкин в очередной – и уже последний – раз утверждает неразрешимое противоречие Поэт – Читатель (Поэт – Толпа) , опираясь на тайное знание автодостаточности поэта, который одновременно является и Говорящим, и Слушающим.
___ Поэт – это проводник языковой энергии в текст. Чем мощнее энергия – тем страшнее жизнь и судьба поэта (вспомним судьбы Пушкина, Баратынского, Анненского, Блока, Заболоцкого, Мандельштама). Языковая энергия хранится, преувеличивается в поэтическом тексте. Если воспользоваться известной физической формулой А. Эйнштейна («Теория относительности»), определяющей количество энергии (которая, как известно, не может исчезать бесследно, а претерпевает качественные и количественные изменения) E = mc2 (энергия равна произведению массы на квадрат скорости света), то количество языковой энергии в поэтическом тексте может равняться произведению плотности массы единиц языка на квадрат скорости поэтических смыслов (произведение плана выражения поэтического текста на квадрат его плана содержания, где «квадрат» следует понимать как многослойную иерархию смысловой системы стихотворения).
___ Очевидно, что физико-метафизическая сущность поэзии не может быть описана при помощи методов, заимствованных из точных наук, однако попытка таких исследований отнюдь не противоречит дефинициям Иннокентия Анненского, пытавшегося постичь мучительную сладость поэзии, но и проясняют загадочную силу языковой / поэтической энергии: «Сила, ценность и красота (поэзии – Ю.К. ) <…> заключается в поэтическом гипнозе» [19]; «она (поэзия – Ю.К. ) – дитя смерти и отчаяния» [19] и «настоящая поэзия не в словах – слова разве дополняют, объясняют ее».
___ Поэт, обладая абсолютным слухом, зрением, голосом, вкусом и абсолютной совестью, – существует еще для того, чтобы преобразовать поток сознания (проза) в потоп сознания (поэзия). Поэт работает с языком, который понятен немногим и, тем не менее, не нуждается в переводе.
|
1
2
3
4
5
6
7
8
9
Юрий Казарин.
Последнее стихотворение. Антология
